"ЧИСТО СЕРДЕЧНОЕ"
ПОЭТИЧЕСКИЙ ШАНСОН-СБОРНИК
ВАНЯ МИШИН, 2020 ГОД
ПОЭТИЧЕСКИЙ ШАНСОН-СБОРНИК
ВАНЯ МИШИН, 2020 ГОД
стих №1 пролог «0»
уткнулся в точку.
ткнул в окно.
продать что ли сердце в рассрочку?
ведь мне всё равно
оно не нужно.
не сочувствую трупу,
не становлюсь ревнивым от вина.
слёз её собираю в руку.
не просыпаюсь я,
не просыпается во мне вина.
кому такое сердце надо?
лежит во мне как выжатая тряпка.
уж лучше на тряпичность я был падок,
стыда и страха основа для меня терпка и вязка.
и не болит царапина,
поцелуй в сознании теплоту не сеет.
воспитала меня мама-Родина.
сигарета тысячная в души прихожей тлеет.
я так устал болеть нутром,
трудиться над страданием,
что чувствую с трудом
другое, близкое по плоти и душе, создание.
я и убить сейчас могу,
употребить запретное,
но мамочке скорее лгу,
что чувствую конкретное.
не в теле яд, а в чём-то эфемерном.
что требует “привет” и “не нарочно”,
что не отсчитать в стакане мерном
и что засело камнем прочно.
солнце будет не всегда.
тучи только видно.
жизнь конечная моя.
мать продала хату выгодно.
говорящий телевизор
мне неправду говорит.
мир, любовь, свобода – мусор.
вечно только нефть горит.
ткнул в окно.
продать что ли сердце в рассрочку?
ведь мне всё равно
оно не нужно.
не сочувствую трупу,
не становлюсь ревнивым от вина.
слёз её собираю в руку.
не просыпаюсь я,
не просыпается во мне вина.
кому такое сердце надо?
лежит во мне как выжатая тряпка.
уж лучше на тряпичность я был падок,
стыда и страха основа для меня терпка и вязка.
и не болит царапина,
поцелуй в сознании теплоту не сеет.
воспитала меня мама-Родина.
сигарета тысячная в души прихожей тлеет.
я так устал болеть нутром,
трудиться над страданием,
что чувствую с трудом
другое, близкое по плоти и душе, создание.
я и убить сейчас могу,
употребить запретное,
но мамочке скорее лгу,
что чувствую конкретное.
не в теле яд, а в чём-то эфемерном.
что требует “привет” и “не нарочно”,
что не отсчитать в стакане мерном
и что засело камнем прочно.
солнце будет не всегда.
тучи только видно.
жизнь конечная моя.
мать продала хату выгодно.
говорящий телевизор
мне неправду говорит.
мир, любовь, свобода – мусор.
вечно только нефть горит.
а когда закончатся все деньги,
я не буду воровать.
скиньтесь, у моей страны поминки.
я готов себя продать.
существующий человек выкинут,
выкинут и общественный кнут.
уткнулся в себя и видит -
дитё, дерьмо и кредит.
слишком торгово многих логово,
слишком портово их сердце.
подготовьте канифоль и олово,
будем нежное обжигать перцем.
мне не нужно ваших состраданий и птенцов,
необходимость есть лишь только в силе.
подайте мне побольше тех венцов терновых,
чтоб каждый трепетный дурак носил их.
клади камни, пахай землю,
не хочешь - полезай в петлю.
хотите трогать, щебетать -
сначала воспитайте стать.
но только без песен колыбельных обойдитесь,
что солью раскраивают рану,
пусть будет песней вашей гимн, крепитесь,
слезу последнюю оставьте вы тирану.
и чем я лучше проститутки,
если она мне тело продаёт, я – чувства.
купите лучше наши мясорубки,
чем поощрять это духовное распутство.
стреляйте в этих дураков позорных,
что мощь, богатство и умы в ломбарды тащат,
я сам сейчас убью дозорных,
что хранят этот междустрочный мусор любителей послаще.
здесь чувство начинается,
когда распарываешь глотку слабому,
когда тот на исходе трепыхается,
рупор затыкая ему кляпами.
вдох, осознание и дрожь.
испуг, слеза, молчание.
а ты действительно себя убьёшь?
здесь начинается взыскание.
я не буду воровать.
скиньтесь, у моей страны поминки.
я готов себя продать.
существующий человек выкинут,
выкинут и общественный кнут.
уткнулся в себя и видит -
дитё, дерьмо и кредит.
слишком торгово многих логово,
слишком портово их сердце.
подготовьте канифоль и олово,
будем нежное обжигать перцем.
мне не нужно ваших состраданий и птенцов,
необходимость есть лишь только в силе.
подайте мне побольше тех венцов терновых,
чтоб каждый трепетный дурак носил их.
клади камни, пахай землю,
не хочешь - полезай в петлю.
хотите трогать, щебетать -
сначала воспитайте стать.
но только без песен колыбельных обойдитесь,
что солью раскраивают рану,
пусть будет песней вашей гимн, крепитесь,
слезу последнюю оставьте вы тирану.
и чем я лучше проститутки,
если она мне тело продаёт, я – чувства.
купите лучше наши мясорубки,
чем поощрять это духовное распутство.
стреляйте в этих дураков позорных,
что мощь, богатство и умы в ломбарды тащат,
я сам сейчас убью дозорных,
что хранят этот междустрочный мусор любителей послаще.
здесь чувство начинается,
когда распарываешь глотку слабому,
когда тот на исходе трепыхается,
рупор затыкая ему кляпами.
вдох, осознание и дрожь.
испуг, слеза, молчание.
а ты действительно себя убьёшь?
здесь начинается взыскание.
горечь в развитии даёт терпкость.
я - больной, а значит красивый.
символ веры моей это серп и кость.
я предпоследний пряный, восточный.
магазины полные пулей-людей
живое смяли как чек.
плодятся цифрой еретики детей.
как на муравья, наступил на меня сверху человек
тащу я памяти больше в десять раз куски -
страдаю, млею, почитаю,
набухиваюсь порохом, сознание теряю безответно,
чтоб сердцем попадать в тиски.
я - больной, а значит красивый.
символ веры моей это серп и кость.
я предпоследний пряный, восточный.
магазины полные пулей-людей
живое смяли как чек.
плодятся цифрой еретики детей.
как на муравья, наступил на меня сверху человек
тащу я памяти больше в десять раз куски -
страдаю, млею, почитаю,
набухиваюсь порохом, сознание теряю безответно,
чтоб сердцем попадать в тиски.
стих №2. манифест «красное и белое»
брат, как заслужить выстрел в твою голову?
изменой, реверансом, бокальчиком игристого?
чтоб сталь-фундамент твоя стала игро-оловом
под ноги искрам ниспадающем монистово.
вы то за неженок моих, а то за грешных.
и смех, и грех разыгрывать в бокале войны.
тут тихих в омуте забытые прилавки вешанных,
в домах моих почёты ждут любовников земли покойных.
да воспоём тоскливо тех, кто преданными горю остаются,
и стоны радостные в воздух кинем за тех, кто ошибался.
мои хорошие от прелести небес сопьются,
мой друг окопу серенады пел и по берёзкам убивался.
изменой, реверансом, бокальчиком игристого?
чтоб сталь-фундамент твоя стала игро-оловом
под ноги искрам ниспадающем монистово.
вы то за неженок моих, а то за грешных.
и смех, и грех разыгрывать в бокале войны.
тут тихих в омуте забытые прилавки вешанных,
в домах моих почёты ждут любовников земли покойных.
да воспоём тоскливо тех, кто преданными горю остаются,
и стоны радостные в воздух кинем за тех, кто ошибался.
мои хорошие от прелести небес сопьются,
мой друг окопу серенады пел и по берёзкам убивался.
тот умный, кажется счастливым, как забавно.
запомни, умный, от иконы убегаешь к ней.
и на одре по-детски правильно заговоришь и складно,
но на могиле не найдёшь гостей.
когда закончатся все деньги
и на вопрос “на завтрак что” ответом будет “нефть”,
ты попробуешь уйти из дома,
но дом в тебе, секрет приправы этой “кома”.
над тобой уже поставлен треф.
запомни, умный, от иконы убегаешь к ней.
и на одре по-детски правильно заговоришь и складно,
но на могиле не найдёшь гостей.
когда закончатся все деньги
и на вопрос “на завтрак что” ответом будет “нефть”,
ты попробуешь уйти из дома,
но дом в тебе, секрет приправы этой “кома”.
над тобой уже поставлен треф.
стих №3. мемуары «шпана»
крыши гаражей для нас земля.
мы помним голос Бога,
жизнь памяти всего три года.
поем си-до-мажор ля-си-си-ля.
пакет осилить сможем мы до дома,
порвав его и крутку тоже,
нам не знакомы вкусы рома,
но знаем больше всех, дай боже.
и он даёт побольше да построже
тем великанам наверху.
даёт и мыло, и веревку
и отбирает по утру.
мы помним голос Бога,
жизнь памяти всего три года.
поем си-до-мажор ля-си-си-ля.
пакет осилить сможем мы до дома,
порвав его и крутку тоже,
нам не знакомы вкусы рома,
но знаем больше всех, дай боже.
и он даёт побольше да построже
тем великанам наверху.
даёт и мыло, и веревку
и отбирает по утру.
повыше, Отче, подсоби.
перебеги дорогу, вдарься в столб —
вот наша идиома.
забор покрашен, дядька злой, собака,
кабак и выкрик "стой!" —
вот и табу, и вера, и настрой.
я все хочу сказать словами,
но вторю матери в лицо,
что скорость света не предел
и тётя Света неправа была,
когда стреляла в воздух пьяным, холостым, молоденьким сынишкой
в разговоре кто по чем.
перебеги дорогу, вдарься в столб —
вот наша идиома.
забор покрашен, дядька злой, собака,
кабак и выкрик "стой!" —
вот и табу, и вера, и настрой.
я все хочу сказать словами,
но вторю матери в лицо,
что скорость света не предел
и тётя Света неправа была,
когда стреляла в воздух пьяным, холостым, молоденьким сынишкой
в разговоре кто по чем.
во мне остался он, они, она,
осталось также дважды пять,
так как же я, прикованный сгоревшою надеждой
могу не вспоминать её одежды?
её коротенькое платье, его квадратные штаны, мазоли, пятки и фингалы.
воды и яблок вечной жаждой
единожды неутолим.
осталось также дважды пять,
так как же я, прикованный сгоревшою надеждой
могу не вспоминать её одежды?
её коротенькое платье, его квадратные штаны, мазоли, пятки и фингалы.
воды и яблок вечной жаждой
единожды неутолим.
сегодня я сижу, лимон старения жую,
а где налим в утробе?
где трезвости и юности мы банок насолим?
и встретимся с Отцом, быть может пьяным, быть может хулиганом, но встретимся.
с радостью ли примет он на небе нас, а может быть отраву.
не скажет ничего иль зарыдает?
а где налим в утробе?
где трезвости и юности мы банок насолим?
и встретимся с Отцом, быть может пьяным, быть может хулиганом, но встретимся.
с радостью ли примет он на небе нас, а может быть отраву.
не скажет ничего иль зарыдает?
***
